При входе в глиссаду на предпосадочной прямой, экипаж доложил авиадиспетчеру стартового диспетчерского пункта о готовности к посадке, но ответа на запрос не получил... спустя некоторое время, после повторного запроса посадка ему была разрешена. Все участки высот и курсов принятия решения при посадке (ДПРМ и БПРМ) самолёт прошёл на установленных отметках без отклонений по курсу. Всё было готово к посадке, пассажиры уже представляли себя дома, экипаж проводил последние подготовки...

На высоте 100 метров лайнер вышел из облаков и командир дал команду о включении фар. Однако в моросящих осадках создался световой экран, ухудшающий видимость, поэтому фары были выключены. После доклада штурмана о видимости огней подхода и установления контакта с наземными ориентирами, КВС на высоте принятия решения сообщил экипажу: Садимся. После пролёта БПРМ фары были снова включены и командир заметил на полосе нечеткие очертания каких-то предметов...

Ранее, мастер аэродромной службы запросил разрешения выехать на полосу, чтобы очистить её от дождевой воды, пока аэродром имел «окно» в расписании. На самом деле, руководителя полётов о начатых работах не известили, и он понятия не имел, что за 20 минут до прибытия «Туполева» из Краснодара на полосу выползли «КрАЗ» и «Урал», оборудованные мощными реактивными двигателями и ёмкостями с топливом. Такие машины струёй тёплого воздуха сгоняют воду с бетона, чтобы облегчить самолётам посадку. Тут же появился «уазик» мастера аэродромной службы. Рация внутрипортовой связи у него была, а вот приёмника для прослушивания радиообмена «воздуха» с «землёй» не было. И проблесковых маячков, позволяющих издали заметить машину, ни на одной из них не было. Работал мастер аэродромной службы с тремя водителями на полосе не спеша, автомобили прошли её один раз, потом развернулись… Жить всем четверым аэродромщикам оставалось несколько минут…

Второй пилот при посадке уверил КВС "Да отсвечивает что-то... Налево садись. Нормально, нормально..."

Через 1 секунду после касания шасси самолёта поверхности ВПП экипаж заметил впереди в свете посадочных фар автомашину и начал отворачивать самолёт вправо, но было уже поздно. В 05:39 самолет столкнулся со снегоуборочными машинами. На двух аэродромных машинах (снегоуборщиках) были ёмкости с керосином по 7,5 тонн каждая, которые после столкновения взорвались. В результате мощного удара и взрыва лайнер развернуло влево, фюзеляж разломился надвое, его передняя часть перевернулась и загорелась. Изуродованный самолёт остановился в 1396 метрах от торца ВПП. События развивались настолько стремительно, что эвакуация пассажиров из горящего самолёта становилась невозможной.

В катастрофе погибло 169 пассажиров (в том числе 24 ребёнка), все 5 бортпроводников и 4 работника наземных служб. Выжили 5 человек — все 4 пилота и один пассажир. Все они получили травмы различной степени тяжести, и на самом деле буквально чудом остались живы и действовали мужественно. Пытались пробиться в салон, чтобы помочь пассажирам и бортпроводникам, но дверь кабины намертво заклинило. От людей, сгоревших в самолёте, в основном оставались головы, кисти рук и ступни. Один из курсантов, запомнил стюардессу, которую огнём припекло спиной к пилотской кабине.

Пилоты же, через форточку выбрались наружу. Зрелище, представшее им, диспетчер старта верно назвал ужасным. Оказалось, что самолёт, догнавший машины на посадочной полосе, со страшной силой отшвырнул «Уазик» далеко в сторону. А тягачи, зацепив, потащил за собой. Начали взрываться баки с горючим и, охваченный ревущим пламенем адский «поезд» мгновенно превратился в незатухающий факел. Пожарные работали, не щадя себя, но от их усилий уже мало что зависело. Из 16 пассажиров, доставленных в больницу ещё живыми, 15 скончались вскоре от тяжёлых ожогов.

Нелепые авиакатастрофы: Часть 10. Катастрофа Ту-154 в Омске 11 октября 1984 Авиакатастрофа, СССР, Омск, Длиннопост
Вот, собственно и всё об обстоятельствах трагедии. Тела погибших с разрешения прокуратуры кремированы, урны переданы родственникам. Можно ли было поступить как-то иначе? Вряд ли. Даже у сотрудников Госавианадзора, профессионалов, насмотревшихся всякого, видеть последствия авиакатастрофы – тяжкое испытание. «К такому не привыкнешь, - пояснил один из них.